интереса Розена. Но девушка только сказала ему, что сенатор искал диск, на котором хранилась информация о научных разработках её деда, Петра Королева. И, когда Макс начал допытываться, что это за информация, Настасья лишь пообещала: «Потом всё расскажу». Даже не раскрыла секрет: где она этот диск спрятала? А уж о том, для чего научные сведения могли понадобиться лидеру добрых пастырей, Настасья и сама могла только гадать.

И вот теперь Макс очутился между Сциллой и Харибдой. Он должен был как-то избавиться от Розена и его спутницы — не тащить же их было к Новому Китежу, куда он рассчитывал доставить Настасью уже сегодня? Но вместе с тем он и не решался от них избавиться. Помнил известное правило: держи друзей близко, а врагов еще ближе.

Потому-то он и совершил нелепый, несуразный поступок: повел сенатора и его рыжую пассию в супермаркет, где вместе с Настасьей собирался сделать покупки. Скотч от тонких губ Розена он отлеплять не стал: забинтовал ему вместо этого всю нижнюю половину лица, отчего политик сделался похожим на героя писателя Герберта Уэллса — Человека-невидимку. Иного способа заставить его молчать он не видел. Но руки пришлось развязать и ему, и Сюзанне. Макс показал им обоим пистолет, подобранный вчера на собачьей площадке, после чего спрятал его в карман куртки и пообещал:

— Пошевелите хоть пальцем без моего разрешения — и проснетесь в полицейском участке.

8

В ранний час большой поселковый магазин, гордо именовавшийся Центром моды и торговли, практически пустовал. С Гастоном их в торговый зал не пустили бы, и ньюфа пришлось оставить в машине: на заднем сиденье, рядом с пакетом, где лежал его корм. Этот пакет, теперь наполовину опустевший, Макс вручил Настасье еще в Балтсоюзе. Но девушка не пожелала бросить его в номере, куда они больше возвращаться не собирались, хоть в супермаркете они могли купить для Гастона новую еду. Так что Макс самолично загрузил собачий корм в машину — благо, она была просторной, и на заднее сиденье смогли еще затиснуться Сюзанна с Розеном. Которые на парковке перед магазином первыми из машины вышли — стояли рядом с коричневым внедорожником, сбежать не пытались.

Ньюфаундленд пока так и не признал Макса в полной мере. Хотя он уже не дичился его и даже позволял себя погладить, но все же сохранял дистанцию — как по отношению к человеку хорошему, но не своему человеку. Макс потрепал пса по голове, прежде чем запереть внедорожник, но Гастон при этом смотрел не столько на него, сколько на стоявшую рядом Настасью.

— Всё хорошо, мальчик, — сказала она. — Мы скоро вернемся.

И они все четверо вошли в торговый центр.

Макс опасался, что все в магазине станут глазеть на них с подозрением, но ошибся. Других покупателей в ранний час не было, а малочисленные продавцы не обращали особого внимания на странноватый вид их четверки.

Розен и Сюзанна, топавшие впереди, вопреки погоде надели тренчкоты, которые Макс забрал из их номера. Требовалось ведь как-то прикрыть имевшиеся на одежде этих двоих пятна крови (и не только крови — учитывая кувыркания Розена на собачьей площадке). А сенатор шел, к тому же, с перебинтованным лицом, как после пожара или дорожной аварии. Еще десять лет назад подумали бы: как после пластической операции; но нынче все клиники пластической хирургии разорились — не выдержали конкуренции с продукцией «Перерождения».

Макс, хоть и смотрелся юным красавцем, был облачен в одежду, которая явно не подходила ему по размеру. В своих кургузых джинсах и с вылезающими из-под манжет куртки запястьями ему было бы сподручно, согласно старинному присловью, от долгов бегать. Впрочем, поглядев на себя в одно из зеркал, Макс подумал: пожалуй, такая одежда лишь прибавляет ему экстравагантности. Делает его красоту не такой кричащей. И решил пока обойтись прежними тряпками, не покупать себе ничего нового.

А Настасья, которая вышагивала с ним рядом, выглядела почти неземной красавицей, разве что — смотрелась чересчур бледной. Но одета она была, как для пляжной вечеринки: в майку, шорты и шлепанцы. Поверх майки она надела поношенную косуху Макса — которую одну только и оставила себе из его старой одежды, поскольку этой куртки на ней не было во время стычки с Розеном. Девушка почти не спала минувшей ночью, так что поначалу выглядела вялой и апатичной. Но потом, когда они вошли в занимавший пол-этажа отдел женской одежды и обуви, внезапно ожила.

— Сколько же здесь всего! — воскликнула она, озираясь по сторонам. — Дедушка покупал мне всё необходимое, но…

Макс её понял: это было совсем не одно и то же, что ходить по магазинам и делать покупки самой. Шопинг — так называли подобное занятие в прежние времена. Но теперь заменили это слово неоархаизмом: отоваривание. И Настасья принялась отовариваться.

Вначале она страшно заинтересовалась одеждой, в которую были облачены манекены в центре отдела. И попыталась даже снять с пластиковой женщины летнее платье белого цвета с рисунком в виде красных маков. Но тут же к ней подскочила продавщица, до этого щебетавшая о чем-то с кудрявым пареньком, похожим Алешу Поповича, который скучал, сидя за кассой.

Продавщица быстро объяснила Настасье, что раздевать манекен нет ни малейшей необходимости.

— Сейчас я принесу то, что вам понравилось, — пообещала она. — У нас как раз есть ваш размер.

И она убежала куда-то в дальний конец отдела.

А Настасья тем временем принялась бродить между стойками с одеждой, снимая то одну вешалку, то другую, и перекидывая наряды себе через руку.

— Не стесняйся — бери всё, что захочешь, — сказал ей Макс.

Розена и Сюзанну он заставил встать в центре зала — так, чтобы он мог их видеть, не выпуская и Настасью из поля зрения. А она тем временем добралась до отдела обуви и принялась примерять всё подряд. И Макс отвлекся на целую минуту — пока любовался Настасьей, которая крутилась перед зеркалом в своих пляжных шортиках и туфлях на высоком каблуке. И даже вздрогнул слегка, когда осознал: он позабыл о Сюзанне и Розене! Но, впрочем, почти тут же и успокоился: в центре зала он увидел этих двоих на том самом месте, где он их оставил.

Тут примчалась и продавщица с искомым платьем. Она подхватила в охапку всё то, что Настасья успела для себя выбрать, и повела девушку в примерочную. Макс пошел за ними следом, и на всякий случай снова поглядел в центр зала: Розен и Сюзанна стояли там же и в тех самых позах.

Тут Настасья попросила его: